Вершины лондонского дна

Надо было напиться. Срочно, немедленно, где угодно. День не задался с самого начала. Да и как он мог хорошо начинаться — хорошо, если спал часа два после трудов праведных, на пресс-конференцию в «Русский парк» опоздал, а когда вознамерился запечатлеть грустные глаза Елены Исинбаевой крупным планом, обнаружил, что заряженный аккумулятор для камеры забыл в номере.

Тогда я пошел на Квинс-вей и купил чемодан. Все равно за аккумулятором домой ехать надо, и лучше не с пустыми руками — будет стимул набрать сувениров, хотя жаба давит из-за сумасшедших цен. Чемодан оказался французским и без ключа к замку. Его тут же намочил начавшийся дождь. Вместе с этим злосчастным чемоданом на центральной красной ветке, будь она неладна, меня дважды чуть не выдавили из вагона. Все тут вежливо, но неумолимо, все едут в Олимпийский парк, понимаю, но я-то тут при чем? Дотащился и пока искал зарядку, по ТВ сообщили, что в четвертьфинале с кореянками вылетели российские гандболистки. После чего показали, как падает с бревна гимнастка Вика Комова на «Норт-Гринвич Арене».

Мне следовало понять, что надо остановиться и тихо посидеть дома. Но черт понес меня на Earls Court, где мои любимые волейболистки бились с действующими олимпийскими чемпионками бразильянками за выход в полуфинал. Лучше бы я туда не ездил. Лучше бы я этого не видел. Я не хочу про это говорить, я даже счета не назову. Шесть матчболов на тай-брейке! Шесть! Зал стонал, я тоже. Внутренне. Какая же Олимпиада без наших девочек? Без нашей Кати Гамовой?

Пока пытался это осознать, узкий переходик увел меня не на ту ветку, и я впервые заблудился в хитрой, но в принципе простой лондонской подземке. Один раз там заблудиться не зазорно, но почему в этот день, плавно переходящий в вечер? Надо ли говорить, что завершать его пришлось в «Русском парке», куда я опоздал на час, но еще полтора часа вместе со всеми ждал команду гимнастов во главе с главным тренером Андреем Родионенко. Когда не осталось никаких сил, дети приехали. Но без олимпийской чемпионки (первой за десять лет) Алии Мустафиной, которую мучили на допинг-контроле и с которой больше всего хотелось поговорить. Счастливых детей было жалко, дальше должны были приехать счастливые суровые мужики — команда по греко-римской борьбе, которой тоже нечего было стыдиться, но которую тоже ждали еще час, а дело близилось к ночи. Журналистской братии в «Русском парке» на встрече с чемпионами и призерами полагается по команде хором кричать «Спа-си-бо!» и «Рос-си-я!», а я хоровых поздравлений не люблю, особенно в ночное время.

Гимнастов и гимнасток по протоколу поздравлял президент ОКР Александр Жуков, с борцами эту миссию выполнял один из его заместителей, и это был Николай Толстых. Не его это было дело, просто пришлось подменить коллегу. Интервью Николай Александрович по ходу Олимпиады не дает, потому что занимается обеспечением жизнедеятельности всей сборной команды, а не пиаром. Да мне и не нужно было ничего спрашивать, достаточно было поглядеть в грустные глаза правильного начальника, который понимает и про российский спорт, и про футбол, и про все остальное, но жаждет позитива. Да кто ж его не жаждет?!

И пошел куда глаза глядят. Мелкий противный дождик стучал по моей глупой башке, потому что выгребать зонтик со дна тяжеленного рюкзака (а вес его к вечеру почему-то сильно увеличивается), и мысль у меня уже сформулировась четко: напиться. Ну, выпить чего-нибудь крепче бокала сухого вина. Отомстив за весь этот дурацкий день неизвестно кому. Шел я, как потом оказалось, по направлению к Бейкер-стрит, и первый же еще не закрытый паб гостеприимно распахнул передо мной двери. Я зашел с видом, который подразумевал следующее: «Бойтесь меня! У меня плохое настроение! Я один, но это ничего не значит!»

Никому из последних посетителей не было до меня дела. На большом экране почему-то показывали, как нарезает круги по овалу главной олимпийской арены завернутый в британский флаг третий призер по прыжкам в высоту Роберт Грабаж. Нашего Ваню Ухова, новоиспеченного чемпиона и харизматика, каких поискать, показали мельком и как бы нехотя. Лысый бармен без слов налил мне стакан виски и снова уставился в экран. Я выпил залпом, не почувствовав вкуса, после чего обнаружил себя на незнакомой станции, потому что промахнул пять лишних остановок по этой злосчастной красной ветке. Обратно я ехал один. Во всем поезде, который мчался через ночной Вествуд к Стратфорду и на пути к которому не зашло ни одного живого человека. Такой день так и должен был завершаться.

Мой отель с гордым олимпийским названием, но без вывески, давно спал. Через десять минут открывший входную дверь портье (он же горничная, он же все остальное), добрый маленький индиец Райт, внимательно посмотрев на меня, сказал (неслыханное дело), что я могу выкурить в номере одну сигарету. Потом добавил, что могу выкурить две. Потом подумал и махнул рукой: да кури, сколько влезет! Виски дома нашлось.

Утром из окна сквозь листья акации на меня сурово смотрело мрачное небо. Я подумал, что достиг вершин лондонского дна. Дальше должен был начаться позитив.

…Может, я перехвалил англичан. Они все-таки немного сошли с ума от невиданного золотого дождя. Они даже нас утешают — ничего, мол, что России не везет, четвертое место — тоже хорошо. Взрыв патриотизма и обеспечил перекосы — где это возможно, соперников поддушивают, а завершающаяся потихоньку Олимпиада британцам все больше и больше нравится. Она на первых полосах всех газет и по 15 платным каналам, она всюду, и она в основном британская. Другие чемпионы тоже есть, но не они ходят в героях.

С логистикой большие проблемы, но вот что я в противовес многим моим российским коллегам подумал. Да, плохо, что многие объекты разбросаны по всему необъятному Лондону. Но это для нас плохо. Зато Олимпиада не замкнута в резервации, самой распрекрасной, которой является Олимпийский парк. Она и в Гайд-парке, и рядом с Вестминстером, и вдоль Темзы, не говоря уже о загородных объектах, если таковыми можно назвать Глазго на Севере и Портленд на юге. В Портленд мне захотелось до невозможности, но я еще Лондона не видел. И не увижу, наверное, при такой жизни.

В общем, был день и была пища. Была встреча с чемпионами — Ваней Уховым и Ильей Захаровым (тоже прыгун, но водный, и тоже чемпион, победивший самих непобедимых китайцев) в офисе Олимпийского комитета России в главном пресс-центре. Был вполне себе позитивный «Норт-Гринвич», где наши баскетболисты не без труда, но справились-таки с Литвой и где меня усадили — невиданное дело — на самую лучшую пресс-трибуну. Жизнь-то оказывается, налаживается! Потом в полуфинал вышли волейболисты, которые просто вынесли совсем не слабую сборную Польши. Потом где-то на берегу Темзы на вполне себе помпезном приеме я оказался в компании наших олимпийских чемпионов-ветеранов (кажется, это был вечер в честь мам нынешних олимпийских чемпионов).

Темза вечером светилась огнями. Олимпиада мне снова нравилась, Лондон нравился еще больше, и я уже жалел, что уезжать все-таки придется.

Лондонцы тоже пожалеют, что придется расставаться со свалившимся на них счастьем. Но еще не сейчас. Что-то еще будет.