Диагноз
Путин загнал себя в угол. Социальная опора сжимается как шагреневая кожа, экономика трещит, вертикаль бросила рисовать картинки светлого будущего и занята исключительно самозащитой. Всё предсказуемо.
Иначе быть не могло. В основе путинской стратегии лежит фальшивый тезис о «великом и могучем СССР», который на самом деле был пропагандистским пузырем для «ширнармасс», раньше или позже обреченным лопнуть. Вот он и лопнул — забрызгав и ранив миллионы людей, привыкших жить в кривом советском мире и добиваться какого-никакого жизненного успеха в ложной системе координат.
Система рухнула, но они-то чем виноваты?
Помимо многого прочего, ее фальшь подтверждалась быстрым отставанием продвинутых территорий, насильственно присоединенных к «великому и могучему». Буржуазная Австрия всегда чувствовала себя лучше, чем социалистические Чехословакия и Венгрия; отрезанные от Финляндии куски Карельского перешейка легли в глубокий застой на фоне оставшихся за границей; Восточная Германия катастрофически отставала от Западной. Настолько, что пришлось спешно городить Берлинскую стену, когда число беженцев из социалистического рая стало приближаться к миллиону.
Кому-то это очень даже нравилось — например, парням из «Штази». Они получали новые звездочки, статус, влияние и талоны на спецобслуживание. Но территории в целом — нет, не нравилось. Она задыхалась и отставала под гром победной пропаганды. Конечно, еще нравилось пропагандистам. Бойцы идеологического фронта!
Такова грустная практика. Но что практика перед мощью Ее Величества пропаганды? Ее Величество объяснило, что стена защищает нас от фашистского бундесвера. Многие поверили. Как верят и сейчас — про подъем с колен, про Госдеп и пятую колонну. Трудность в том, что для сохранения веры приходится все сильнее зажмуриваться. До боли в затылке. Тех, кто зажмуриваться не желает, власть готова подлечить дубинками. Она просто обречена на это. Иначе возникает законный вопрос: а зачем, собственно, нам эти начальники (например, из «Штази»), которые вкусные корешки оставляют себе, а нам предлагают наслаждаться недорогими пропагандистскими вершками?
Путинская пропаганда сумела преподнести естественные успехи рыночной экономики, связанные с появлением частной собственности, нормального рубля, переориентацией производства на платежеспособный спрос населения и свободой торговли, — как заслугу «вертикали». Хотя на практике всё наоборот: не вертикаль создала эффективную экономику, а эффективная экономика создала ресурсные предпосылки для появления вертикали. Напоминает конец НЭПа. В нищей стране вдруг за несколько лет откуда-то появляются материальные ценности (произведенные частником). Которые государственным людям грех не отобрать — под шумок разговоров об укреплении державы, наведении порядка и справедливости.
Советская реставрация после антисоветской революции — дело закономерное и, скорее всего, неизбежное. С предсказуемыми, но отложенными во времени последствиями: обновившаяся чекистско-партийная номенклатура, грамотно используя энергию постреволюционного разочарования, перешла в контратаку, взобралась на шею растущей экономике и принялась рассказывать привычные советскому уху сказки. Аккуратно зажимая тем временем конкуренцию, укрепляя свою монополию в самых прибыльных (естественно, сырьевых) секторах, выводя наверх силовиков, убивая независимую частную инициативу и понемножку загоняя страну назад — в русло того, что экономисты называют проциклической политикой, а политологи авторитаризмом.
Прошло время. Разрыв между пропагандой и практикой, между официальными ценностями и реальными номенклатурными интересами опять достиг критического уровня. Как накануне краха СССР. Конечно, первыми это опять осознали самые продвинутые и информированные социальные группы и территории. В нашем случае — Москва, Петербург, Калининградская область. Это проявилось на президентских выборах — несмотря на толстый-толстый слой фальсификационного шоколада.
Минимальные результаты (по официальным данным) зарегистрированы в Москве — 47% и Калининградской области — 52,6%. Рядом, если по чести, должен стоять Санкт-Петербург. Но там, благодаря припискам, удалось натянуть 8—10 лишних процентных пунктов и изобразить 58,8%. Собственно, в Калининградской области тоже: добрая четверть избирателей военные, с обязательной явкой и столь же обязательным результатом. На участках, где гражданским наблюдателям удалось проконтролировать подсчет голосов, средний результат получился около 42%. Что, надо признать, немало. Но все же не 50.
Максимальные же результаты, как несложно догадаться, пришли из Чечни (99,8%), Дагестана, Ингушетии, Карачаево-Черкесии и Тывы. Везде 90% и более. Да кто б сомневался! Вопрос в другом: президентом ЧЕГО теперь является В.В. Путин, которому В.Е. Чуров обеспечил победу в первом туре? Северного Кавказа, где контролируемый местными элитами электорат готов дать любимому руководителю «хоть 120%» — как удачно выразился спикер чеченского парламента Дукуваха Абдурахманов? Или президентом более урбанизированных, современных и потому критически настроенных центральных территорий?
Картинка неприятно напоминает референдум по сохранению Союза в 1991 году. Который, понятно, тоже не был эталонным с точки зрения подсчета. Но не в этом дело, а в асимметрии! «Против» тогда ясно высказались ориентированные на Европу республики Прибалтики, а также Армения, Грузия и Молдавия. Они элементарно проигнорировали голосование. Зато больше всех голосов «за» дали Абхазия — 99,06%, Туркмения — 97,9%, Каракалпакия — 97,6%, Киргизия — 96,4% и Таджикистан — 96,2%.
Пусть, кому охота, разбираются, чем победный результат в тогдашней Туркмении отличается от еще более победного результата в сегодняшней Чечне. Важнее, что ни Туркмению, ни Чечню даже обезумевший от казенного восторга путинский пропагандист не рискнет назвать «инновационным кластером». А вот опорой феодально-султанского режима — отчего же.