Замедление темпов роста российской экономики стало признанным фактом. Правительство, Счетная палата, Министерство экономики, а также международные организации соревнуются в том, чей прогноз на ближайшие годы будет пессимистичнее…
Об этом на Гайдаровском форуме 2014 года говорили Алексей Улюкаев, Ксения Юдаева, Игорь Шувалов. По словам председателя правительства Дмитрия Медведева, «наши сегодняшние проблемы, на мой взгляд, не являются результатом ошибок прошлого. Во всяком случае, их было не так много. Напротив, это скорее следствие достаточно успешной реализации экономической политики последних 10–12 лет, которая и позволила нашей стране совершить рывок вперед, подняться на качественную ступень, именно на которой мы и сталкиваемся с совершенно другими по своей природе и масштабу вызовами, по сравнению, кстати, с теми, которые стояли перед нашей страной еще 10–15 лет назад и о которых в начале предыдущего десятилетия говорил Егор Гайдар…».
Но официальная точка зрения, многократно звучавшая в выступлениях президента Владимира Путина, а также других политиков, заключается в том, что российская экономика, ставшая открытой, включенной в мировую экономику, испытывает пагубное влияние происходящих в мире кризисных явлений. Отсюда и замедление роста российской экономики в последние годы.
Впрочем, экономист Сергей Алексашенко прямо спрашивает: «Виновата ли заграница?» — и приводит убедительные контраргументы, свидетельствующие о том, что сегодня для России нет никакого ухудшения внешней ситуации — ни на сырьевом рынке, ни на финансовом.
Вернемся к новому объяснению, прозвучавшему на Гайдаровском форуме. Тезис о «ловушке средних доходов» логичен. Однако ключевые слова в выступлении Медведева — о том, что наши сегодняшние проблемы не являются результатом ошибок прошлого.
Вот тут есть над чем задуматься. На мой взгляд, ошибки, которые привели к замедлению роста, на самом деле совершались. По меньшей мере, три.
Известен закон: сокращаются инвестиции — через некоторое время снижаются темпы роста. Конечно, сразу напрашиваются воспоминания о 2003 годе, об ухудшении инвестиционного климата, паническом оттоке иностранного капитала после «дела Лебедева—Ходорковского» с банкротством и национализацией нефтяной компании «ЮКОС».
Можно возразить: все это — дела одной компании, хотя и очень крупной. Но известно, что история с ЮКОСом привела к заметному падению авторитета России в мире. Она побудила многих зарубежных инвесторов отказаться от инвестиций в страну, где такие дела возможны. Убедила, что правила игры здесь могут произвольно меняться, что даже президент может отказаться от своих слов (Владимир Путин однажды обещал не допустить банкротства ЮКОСа, но оно состоялось). Привела к усилению оттока капиталов из страны (любой олигарх или просто богатый человек не мог не подумать: а вдруг завтра моя очередь, следует подстраховаться!).
Все это вместе получило название «эффекта ЮКОСа». На поверхностный взгляд, он оказался не очень долговечным. По крайней мере, в некоторых своих проявлениях: приток инвестиций после падения восстановился, отток капиталов если не остановился, то замедлился. По-видимому, на такое краткосрочное действие «раскулачивания ЮКОСа» (по меткому выражению одного предпринимателя) и рассчитывали с самого начала организаторы этого нашумевшего процесса.
Но не следует забывать: эти действия государства в сочетании с распространившейся в стране массовой практикой так называемого рейдерства, а также с раздававшимися с разных трибун требованиями «пересмотра итогов приватизации 90-х годов», вселяли в сознание бизнесменов беспокойство, неуверенность в будущем, в своих правах на собственность, а значит, подавляли ростки инициативы, особенно в области инвестирования средств в производство и в инновационную деятельность. Те, кто мог, стремились вывозить капиталы за рубеж, предпочитали вкладывать их там в предприятия и особенно в недвижимость (дома, виллы), а некоторые, на всякий случай, даже вывозили туда свои семьи. Известно, например, что в Лондоне поселились тысячи подобного рода выходцев из России.
Эту тенденцию можно оценить, проведя сравнение двух исторических событий.
В 1998 году, после дефолта, как только девальвация рубля создала благоприятные конкурентные условия, молодой еще тогда, неопытный российский бизнес очень быстро развернулся, возобновил производство на свой страх и риск — причем без всякой помощи со стороны государства и даже банковской системы, которая, как известно, потерпела крах. И кризис в стране продлился лишь несколько месяцев, сменившись неожиданным для многих стремительным подъемом производства уже с начала 1999 года.
А вот в период кризиса, начавшегося в 2008 году, ничего подобного, к сожалению, не наблюдалось. Бизнес не проявлял такой активности, как в 1998 году, не бросался на амбразуру, стремясь использовать любую возможность для расширения сбыта и производства товаров, используя скромные сбережения для модернизации предприятий… Он стал как бы более робким, менее предприимчивым. Сергей Алексашенко признавал, вспоминая события десятилетней давности: «Была инициатива, было желание. Сейчас такого желания, драйва — нет»…
Разумеется это только гипотеза. Но факты таковы — несмотря на своевременное создание Стабилизационного фонда, что спасло прежде всего социальную сферу, особенно пенсии, и несмотря на очень энергичные антикризисные меры правительства, Россия, вопреки ожиданиям, пережила кризис намного тяжелее, чем большинство других стран. Спад производства в 2009 году оказался глубже, чем у всех остальных членов так называемой двадцатки наиболее крупных и наиболее развитых стран. Повторю: спасла страну только подушка безопасности — Стабфонд, который тогда не успели еще растащить (как усердно растаскивают сейчас, как будто в перспективе никакой кризис больше не грозит?!). Не последнюю роль, по-видимому, сыграло то, что отечественные и иностранные инвесторы, за очень немногими исключениями, не решаются вкладывать свои средства в страну, где недостаточно защищены права собственности. Вот это, в широком смысле, действительно можно было бы назвать эффектом «дела ЮКОСа».
Наверное, все это сказывается и на нынешнем замедлении, стагнации производства. Но есть еще одно объяснение, на поверхностный взгляд противоречащее сказанному. Вторая, еще более существенная ошибка…
Известно, что примерно в 2005—2006 годах, на втором сроке президентства Путина, началось так называемое возвращение государства в экономику — развернулась кампания национализации и создания государственных корпораций в ряде отраслей. Официально это называлось «активизацией государственной инвестиционной политики».
Но вот что говорит статистика (данные за 2012 год). Если считать, что доля государства в общей собственности примерно составляет 40—50% (по стоимости, по доле в производстве ВВП и т.д.), то его доля в инвестициях — всего лишь 19%, а доля частного бизнеса (отечественного и иностранного) составляет почти 70%, Примечательно: в 2009 году соответствующие показатели составляли 21,5% и 63,6%, хотя доля госсектора тогда была 30—40%. Это свидетельствует о том, что негосударственный сектор, инвестируя активнее государственного, на самом деле стал локомотивом экономического развития России, несмотря на все описанные выше «замедляющие» обстоятельства («дело ЮКОСа» и др.). Прошу извинить, но здесь тот случай, когда самоцитирование может быть уместно. В книге, изданной еще в 2010 году, содержится недвусмысленное предупреждение:
«Поэтому и трудно понять современную политику правительства и поддерживающих ее политических сил, направленную к возвратному расширению государственного сектора. Это может привести к замедлению экономического роста страныи снижению жизненного уровня населения». Как видим, прогнозоправдался в полной мере. Предупреждение не было услышано.
На фоне замедления экономического роста, что естественно, усиливаются дискуссии о способах выхода из стагнации экономики, из наметившегося тупика. Все мы хотим жить лучше. Пути предлагаются разные. Лично мне представляется, что при любых вариантах стратегической программы действий на перспективу на первом этапенадо срочно исправить третью ошибку государства — осуществить тот финансовый маневр — перенести программу перевооружения страны стоимостью более 22 триллионов рублей хотя бы на пять лет. Это предотвратило бы неизбежное усиление инфляции со всеми ее пагубными последствиями как для экономики (замедление роста), так и для жизни людей, а также позволило бы решить ряд неотложных задач: прежде всего переселить всех, кто до сих пор живет в непригодных для жизни домах, преодолеть бедность, решительно поднять зарплаты ученым. Главное — предотвратить возможные социальные взрывы, которые, честное слово, в наше время намного более вероятны, нежели военное нападение на страну извне.