Как живется детям без мамы, а родителям — без дочери
Тверская область, Кимры. Правый берег Волги, улица 50 лет ВЛКСМ, типовая силикатная пятиэтажка начала 90-х, прямо напротив устья Кимрки. «Двушка» родителей Наталии Забулоновой. Шкаф-стенка, шкаф-секретер, ковер на стене, швейная машинка «Подольск».
Мягкий, сбивчивый Андрей Васильевич выезжает к беременной дочери в тверской изолятор.
— Что там надо спрашивать?.. — не в первый раз узнает у жены.
— В каких условиях она содержится, можно ли оказать ей медицинскую помощь, — напоминает Любовь Васильевна. — И как быть с питанием: вчера не взяли творог в вакуумной упаковке, а для ребенка это нужно.
Даня (6 лет) с планшетом сидит на софе в тапочках-«щенках», по-хозяйски. Тёма (3 года) совершает забеги от ноутбука, безостановочно показывающего мультики на кухне, до двери в комнату, где Любовь Васильевна рассказывает о Наташином деле:
— Детям мы сразу все объяснили. Ведь срок дали им. Эти мальчики — будущие защитники Родины. Как они потом пойдут защищать Родину, если сейчас эта Родина лишила их мамы?
До ареста Наталии мальчики жили с ней в большой квартире в соседней Дубне. Отменяя отсрочку маме, суд указал, что у ребят «есть отцы». Но папа Дани проживает с семьей (двое детей) в другом городе, а его работа — постоянные командировки. С отъездами связана и деятельность папы Тёмы — он землемер, а на его попечении — больная мать.
— У Наташи очень хорошие отношения и с первым мужем, и со вторым. Они постоянно приезжают. У Дани есть бабушка и дедушка в Клину. Но отправить его туда — значит «разорвать» двух братьев. А Тёма без Дани жить не может, — объясняет Любовь Васильевна.
— Отдайте меня в детдом! — не отрываясь от «Фермы» на планшете, говорит Даня. — Если мамы-то нету.
— Какая бы хорошая ни была бабушка, ребенку все равно нужна мама. За Наташу ходатайствовал УФСИН, они дали на нее очень хорошую характеристику, спрашивали: «Как ты вообще к нам попала?» — рассказывает мама Наташи. — Вся наша кимрская общественность знает, что ее просто-напросто подставили…
— Тём, нашу маму подставили! — кричит убежавший на кухню ребенок. «Ну вот, нахватался», — вздыхает бабушка.
Летом прошлого года Наталия, получив отсрочку, ненадолго вернулась домой. Увидев ее, Тёма только открыл рот и прошептал: «Мама». Три дня так ходил вокруг нее и шептал. А пока мамы не было, Тёма просто перестал говорить. Врач ставил «диагноз»: «Зависимость от матери».
В изоляторе Наташа уже потеряла одного ребенка. Поэтому, выйдя на свободу, решила начать «новую жизнь». О новой жизни стало известно в августе (снова мальчик). В сентябре ее положили в больницу: угроза прерывания беременности. Выписали 31 декабря. Через две недели отсрочку отменили.
Сейчас Даня ходит в детский сад, а по вечерам — на подготовительные занятия при «музыкалке»: английский, математика, балалайка. Бабушка из Клина занимается с ним музыкой по скайпу. Даня ей «угрожает»: «Бабушка, я тебя сейчас выключу!» Тёма детский сад не посещает: «зависимость от матери» повлияла на его здоровье и развитие. Занимается дома.
— Начал говорить тремя словами. Конечно, ничего не понятно. Например, «желтый» — это «зёпий», — смеется Любовь Васильевна. — Недавно спросил: «Мама де титяс?» В больнице, говорю. «Поехали а мамой».
В июне Любовь Васильевна, начальница кимрской кадастровой палаты, ушла с работы: «Настоятельно советовали». Андрей Васильевич, электрик по специальности, раньше держал свое дело, а сейчас — в основном в разъездах по делу дочери. Доход семьи существенно уменьшился. На помощь пришли «совершенно посторонние люди, куча народу».
— Люди просто несли фрукты детям. Кимрская общественность, казачество, церковь. Пишут на почту: «Нужны ли правозащитники?» Звонят, предлагают посидеть с детьми. Я даже разговаривать с ними не могу, у меня тут же слезы, — не сдерживается мама Наталии. — Это же мой ребенок. Увидела по телевизору: подросток стрелял в московской школе. Первая мысль: довели? Вот и я писала в прокуратуру, президенту. Везде глухая стена. Эти двое детей — песчинка в нашем обществе. Что же такое я должна совершить, чтобы меня услышали и увидели, чтобы им маму вернули?
Наталия сидит в камере, которая считается больничной, еще с двумя беременными арестантками. Все женщины, которые сидели с ней весной, получили отсрочку. Теперь они звонят, спрашивают, как у Наташи дела. Пока не родила…
— Беременность — 34 недели. Только кесарево сечение. Может умереть от болевого шока, если не окажут помощь в течение двух-трех часов… — выговаривает Наташина мама.
На сумку еды, которую родители передают дочери раз в неделю, уходит пять-семь тысяч рублей. В письмах, говорит Любовь Васильевна, Наталия сообщает: порой в изоляторе дают протухшую капусту.
— Мою маму кормят тухлой капустой?! — шестилетний Даня меняется в лице и бросает планшет. — Везите меня срочно в эту Тверь! Я этих врачей выброшу, а поваров сам этой капустой накормлю!
Никита Гирин
Корреспондент
Комментарий
В пятницу «Новая» попросила Галину Алексеевну МАЛЮТУ, старшего помощника прокурора Тверской области по взаимодействию со СМИ, ответить на один-единственный вопрос:
— Почему в июне 2013 года, когда Наталии Забулоновой давали отсрочку, представитель прокуратуры против этого не возражал, а в июле органы, пропустив сроки обжалования, передумали?
Галина Алексеевна взяла паузу, пару часов, для подготовки ответа, а когда мы созвонились вновь, сообщила:
— Вы знаете, поступили жалобы от родственников по этому уголовному делу. Это жалобы свежие, поступили недавно, буквально на днях. Прокуратурой сейчас проводится проверка, и я думаю, что будет принято решение.
Сказано это было с положительной интонацией. Надеемся, что и решение прокуратуры будет таким же.
Читайте так же статью Веры Челищевой:Иди рожать в тюрьму