Коллектив педагогов бьется за то, чтобы единственная в России школа для детей-аутистов выжила
Каждый год в мае Татьяна Хотылева — руководитель школы Центра психолого-медико-социального сопровождения детей и подростков, садится к телефону и обзванивает знакомых коллег с просьбой принять в пятый класс своих выпускников. Переговоры эти, как правило, непростые, и не слишком эффективные, хотя Хотылева предлагает взять детей с усвоенной программой начальной школы. Она не удивляется отказам, она все понимает, и поэтому очень радуется, когда удается кого-нибудь из своих выпускников пристроить. Хотылева — руководитель единственной в стране начальной общеобразовательной государственной школы для детей-аутистов с сохранным интеллектом.
Школа является подразделением Центра психолого-медико-социального сопровождения детей и подростков. В этом году Центр решили оптимизировать, и департамент образования передал его в ведение Московского психолого-педагогического университета. Зарплаты преподавателей в результате реорганизации упали в среднем тысяч на пять, а перспективы развития вообще перестали угадываться.
В последний учебный день я сижу в кабинете Хотылевой и пытаюсь понять — зачем в принципе нужны такие школы и что выиграет государство, если будет вкладывать в их развитие деньги.
— Как все начиналось?
— Наш центр создали в 1996 году для работы с детьми, с которыми массовая школа не справлялась. Это были сироты, дети со школьными неврозами, соматически ослабленные дети. Но чем больше мы, специалисты, учились, тем больше появлялось в школе детей с расстройствами аутистического спектра и с условно сохранным интеллектом, так как этой категории детей больше некуда было деться. В школы для умственно отсталых детей им идти было незачем, а массовая школа их не брала. Постепенно получилось так, что мы сконцентрировались на работе с аутистами.
Если коротко об аутизме как о диагнозе, то он характеризуется нарушениями поведения, коммуникации и речи. Аутист может иметь сохранный интеллект, а может и нет.
Аутистов становится в обществе все больше. По статистике, двадцать лет назад рождался один ребенок с таким диагнозом на 1600 детей, сейчас один на 110.
Современное общество вообще стремится к аутизации. Резко уменьшилось количество речевого общения, общения между родителями и детьми, ушла культура дворовых игр. Аутизм — это болезнь развитых стран и крупных городов, где объем информации провоцирует уход во внутреннюю изоляцию. Если раньше ребенок группы риска мог выправиться с помощью речевого бесконечного тормошения, которое давала ему среда, то теперь этого не происходит.