 |
| "Дети Гитлера" Ханоха Зееви |
В «Детях Гитлера» Ханоха Зееви — крупный план потомков нацистских преступников: Гиммлера, Геринга, Гесса, Франка… Наши современники — благообразные, начитанные, страдающие, выдавливающие из себя по каплям вину… Чужую или свою? Вот в чем вопрос. Деду Райнера, Рудольфу Гессу, сам Гиммлер подарил сундук с реликвиями. В нем и фото из семейного архива: горка, песочница с детишками на уютной вилле, бассейн, цветы, калитка… за которой газовые камеры. С одной стороны калитки растят и балуют ребятишек, с другой — терзают и уничтожают взрослых и детей. Это дом дедушки, коменданта Освенцима. Остров счастливого детства в море крови.
Печь работала бесперебойно, в Освенцим евреев везли эшелонами. Когда на вилле собирали клубнику, бабушка просила обязательно ее мыть, иначе у ягод был привкус пепла. Дедушку Рудольфа, виновного в гибели миллионов, повесили перед крематорием.
Николас Франк — сын генерал-губернатора оккупированной Польши Ганса Франка. Сегодня он ездит по школам, читает вслух главы из книжки о преступлениях фашизма на примере собственной семьи, в частности, вспоминает, как вместе с бабушкой ездили в гетто за продуктами — там все было так дешево. «Вы смотрите, что этот старый пердун бубнит про Третий рейх? А я буду ездить из школы в школу, и плевать — сколько вас пришло. Я больше не доверяю своему народу. Смотрите, снова разворачивается экономический кризис. Значит, вновь модной может стать идея: гнать чужих, чтобы было больше рабочих мест для настоящих немцев!»
Сестра и брат — внуки Геринга, дабы прервать течение «дурной крови», добровольно прошли через стерилизацию. Внучатая племянница Гиммлера изучает историю Холокоста, вышла замуж за израильтянина. А Райнер Гесс решается и едет в Освенцим — заглянуть за ту самую калитку виллы, знакомую с детства, за «врата ада». Замкнуть круг вины? Получить прощение? Порой жизнь — неправдоподобней самой невероятной киноистории. Сколько блокбастеров посвящено невинно осужденным! В «Откажись от завтрашнего дня» толстяка и драчуна Пако летом 1997 года во время школьных выпускных экзаменов внезапно арестовывают и обвиняют в участии в коллективном изнасиловании и убийстве двух взрослых девушек. Дальше начинается абсурдистский трэш, версия кафкианского «Процесса». Родители Пако, не чувствуя никакой опасности, не разрешают сыну уехать: ведь в момент убийства он был с одноклассниками за 500 км от убийства — тому с десяток свидетелей. Но закручивается маховик филиппинского «басманного» правосудия. Арестован — значит, виновен. Телевидение инсценирует «жестокое преступление» с помощью статистов. И вот уже все общество истерично требует расправы. Судья настолько увлекается ролью прокурора, что вслед за невинно осужденными сажает в тюрьму… пятерых адвокатов! Вы улыбаетесь? Тогда мы идем к вам! Это дело названо прессой филиппинским позором. Не думаю, что у картины Майкла Коллинза есть шанс быть показанным по нашему телевидению — слишком много рифм с нашим судебным трагифарсом. А дело Пако продолжается — вот уже 14 лет. Пожизненное заключение ему изменили на смертную казнь. После того как в него вмешались король Испании и ООН, его перевели в испанскую тюрьму. Сегодня Пако могли бы выпустить на «вольное поселение» — для этого он должен всего лишь признать вину в преступлении, которого он не совершал. «Свободная мысль» — обозрение не только нашумевших, но незабываемых картин года. Среди них поэма Мартина Скорсезе, посвященная музыканту и философу Джорджу Харрисону, восхитительное сюрреалистическое путешествие бывшей «королевы красоты» Джойс МакКинни («Таблоид» оскароносца Эррола Морриса), необычайный эксперимент Виктора Косаковского, взглянувшего на планету и ее обитателей с противоположных концов («Да здравствуют антиподы!»).
Как говорил Горький: «Для свободных все высоты достигаемы». Программа открывает горизонты, еще не освоенные современным игровым кино. В ее фильмах невероятные истории рассказаны с очевидностью чистосердечного признания, артистизмом, выраженной авторской позицией. А главное, с той степенью свободы, каковая и превращаетзаурядный киноширпотреб в подлинное искусство.
Лариса Малюкова
обозреватель «Новой»