Политика пришла в российский интернет всерьез

Оснований для гордости у участников рынка, впрочем, тоже достаточно: российский интернет-сектор стал одним из крупнейших и самым быстрорастущим в Европе. Согласно исследованию, проведенному РАЭК совместно с Высшей школой экономики, в 2012 году российская интернет-экономика занимает около 1% ВПП и растет со средней скоростью 30% в год. Но этого еще недостаточно, чтобы к сообществу внимательно прислушивались в государственных инстанциях, констатировали докладчики: например, в Великобритании доля интернет-экономики приближается к 10% ВВП, и там трижды подумают, прежде чем принимать какие-то меры, тормозящие развитие этого сектора.

В 2012 году российские власти начали формирование целенаправленной государственной политики в области интернета, осознав, наконец, что эта напасть никуда не денется, и игнорировать ее больше нельзя. Но начали так, что лучше бы не начинали вовсе. Игорь Агамирзян из Российской венчурной компании обратил внимание на интересную деталь: инициативы по регулированию интернета, подобные недавней инициативе ряда стран на конференции Международного союза электросвязи в Дубае, выдвигались еще в начале двухтысячных. Не получив в то время поддержку ведущих стран, эта тема надолго выпала из повестки дня международного сообщества, но сейчас получила мощный импульс — к числу традиционных сторонников жесткого международного регулирования (Китай, арабские страны, некоторые государства Азии) присоединилась Россия, ранее занимавшая нейтральную позицию.

А если говорить прямо, Россия тогда не имела никакой позиции вовсе, и, видимо, потому в 2001 году опрометчиво поставила подпись под принятой на саммите «Восьмерки» «Хартией информационного общества», где утверждается нечто вовсе противоположное ее нынешней позиции: «международное регулирование» там рассматривалось лишь в его чисто техническом аспекте. Собственно, по итогам декабрьской конференции Международного союза электросвязи ситуация осталась в том же состоянии: не поддержанная ведущими странами попытка втянуть в политические игры организацию по утверждению технических стандартов провалилась, лишь понизив авторитет МСЭ до уровня «ниже некуда».

Из этой, как и из многих других государственных инициатив последнего года (и далеко не только в области интернета), следует, что во власти сейчас доминирует мощная группа, которую можно условно назвать «охранителями». Одним из самых обсуждаемых результатов деятельности этой группы стал пресловутый закон «о черных списках» (139-ФЗ), формально направленный на ограничение доступа детей к «вредоносной информации». Но составлен 139-ФЗ так, что председатель Совета РАЭК Михаил Якушев в своем выступлении предложил расследовать, кто из лоббистов криминального бизнеса причастен к его скоропостижному принятию и вводу в действие. Как отмечали многие из докладчиков, пока неясно, насколько эффективен 139-ФЗ в своем прямом назначении, но противоположную функцию он выполняет исправно, информируя желающих о самых интересных ресурсах, посвященных запрещенной тематике.

Значительная часть выступлений участников была посвящена влиянию этого закона на экономическую составляющую. Согласно международным исследованиям, каждые 10% повышения скорости доступа в интернет увеличивают ВВП на 1%. Потому, например, Австралия, убедившись после тщательного изучения, что введение фильтрации приведет к снижению скорости доступа на 20%, вовсе отказалась от систем фильтрации. Эти и другие примеры из международной практики тщательно проанализированы в представительном исследовании Российской экономической школы «Безопасность детей в интернете: международный опыт и вызовы для России», буклет с итогами которого раздавался участникам конференции. В нем затрагивается, в частности, животрепещущий вопрос о стоимости и эффективности разных вариантов фильтрации контента. Указывается, что малоэффективная система блокировки по IP-адресам «по сути, перекладывает финансовую нагрузку на владельцев не нарочно блокированных сайтов, пропорция которых к намеренно блокированным нередко исчисляется 1000 к одному». А стоимость более эффективной блокировки по URL-адресам может составлять до 6 миллионов долларов в расчете на каждого крупного интернет-провайдера, плюс примерно половина от этой суммы текущих расходов ежегодно.

Очевидное возражение против таких доводов состоит в том, что безопасность детей бесценна. Беда в том, говорится в отчете РЭШ, что «эта жертва может быть принесена, притом что заявленная в таких системах цель так и не будет достигнута». Например, даже «эффективная» и дорогая блокировка по URLлишь несколько снижает вероятность случайного доступа, почти не мешая целенаправленным попыткам попасть на конкретный ресурс (этот эффект проявляется даже в самом совершенном в мире «железном занавесе» в Китае). Потому во всех ведущих странах мира идут на разумный компромисс: блокировка опасного контента почти везде имеет место, но далеко не всегда она оформлена законодательно. Так, в Великобритании и Франции нет специальных законов на эту тему, за чистотой контента следит сама отрасль. Это тоже чревато различными злоупотреблениями как в области нарушения прав человека, так и в экономике, но опасность этого несоизмеримо меньше, чем когда в такой вопрос напрямую вмешивается государство, отмечается в исследовании.

В своем выступлении ректор РЭШ Сергей Гуриев заявил, что все опасения по поводу 139-ФЗ оправдались целиком и полностью. В ответ на мой вопрос, почему же тогда в Китае, последовательном стороннике «закручивания гаек», интернет-отрасль занимает в ВВП настолько существенную долю, что к ней уже вынуждены прислушиваться власти, Сергей Гуриев заметил, что, во-первых, иначе отрасль могла бы развиваться еще быстрее. Во-вторых, он отметил, что в Китае намного выше предсказуемость действий властей. Иными словами, потенциальный инвестор, приходя в Россию, сталкивается сначала с прогрессивным министром Никифоровым или Дворковичем, а потом наталкивается на непредсказуемое сопротивление среды, выраженное, в частности, и вот в таких неожиданных законодательных инициативах, как 139-ФЗ. В Китае же с самого начала он осведомлен о «правилах игры», что позволяет сразу адекватно оценить риски. Сергей Гуриев напомнил, что президентом Путиным поставлена задача резкого увеличения инвестиционного рейтинга России уже к недалекому 2015 году, выполнение которой в свете всех этих законов становится, мягко говоря, проблематичным.

В числе самых главных задач, которые предстоит решить отрасли в ближайшее время, директор РАЭК Сергей Плуготаренко на первое место поставил «устранение спорадического характера законодательных инициатив». Выступавшие единодушно отмечали, что практика применения закона «о черных списках» не оказалась катастрофической для отрасли только из-за доброй воли ответственных лиц из Роскомнадзора, посчитавших своим долгом оперативно исправлять допущенные ошибки, что закон не предусматривает. И даже недавний заместитель министра связи Илья Массух признал, что этих ошибок могло бы быть принципиально меньше, если бы во время принятия закона были сразу учтены предложения РАЭК и других участников рынка.

Депутату Госдумы Роберту Шлегелю сотрудник РАЭК Ирина Левова задала вопрос о том, какая же такая «политическая воля» приводит к тому, что после согласования всех поправок наутро на заседании Госдумы оказывается представлен совсем другой текст? Понятно, что Роберт Александрович ответить на него содержательно не смог, но в процессе обсуждения проявилась одна интересная тонкость: незаметно сложилось так, что один из первых авторов законодательных инициатив в отношении интернета Шлегель, когда-то казавшийся крайним консерватором, теперь не просто в умеренном лагере, но даже чуть ли не главный лоббист интересов РАЭК в законодательной палате. Это дает некоторое представление об атмосфере, сложившейся вокруг интернет-отрасли, внезапно оказавшейся в центре борьбы с «охранительной» тенденцией во власти. Характерно, что на конференции не оказалось представителейй этого направления: и в самом деле, для чего «охранителям» публичные дискуссии, в которых они обречены на поражение, если есть влиятельная «политическая воля», которая все сделает и так?

Юрий Ревич
обозреватель «Новой»