Я им друг про друга не рассказывала. Она все равно бы не поверила, что так бывает, а ему всего этого знать не надо
Расскажу две истории. Разница между ними в три дня.…Тюрьма Maison d'arrêt de Sequedin в Лилле, во Франции: одноэтажное здание на окраине, колючая проволока и решетки имеются, однако окна свободно открываются. Арестованных никто не раздевает догола и не исследуют интимные места — достаточно снять свитер. Забирают часы-кольца-цепочки; мобильники и компьютеры тоже сдают в камеру хранения; всё переписывают подробнейшим образом. На подносе приносят еду в запаянных пластиковых контейнерах, как в самолете. Отдельно — кофе и хлеб. Камеры метров по 8, там двухэтажная кровать, но можно сидеть одному — это по желанию. В камере душ, туалет, раковина, но зима, а потому вода слишком горячая. Арестованным сразу же выдают несколько комплектов «насущного»: отдельно пакет с чистящими средствами и порошками, отдельно — для личной гигиены и прочих потребностей. Во втором пакете такой набор: расческа, отдельно щетка для волос, щипчики и пилочки для ногтей, бумага писчая — 50 листов, марки, конверты — 10 шт., ручка, шампунь, мыло, новая белая футболка, носки (белые, две пары), две пары трусов. Могут еще выдать спортивный костюм (серый), кроссовки и красный свитер. В третьем пакете постельное: бельё, два одеяла шерстяных, подушка и наматрасник. Это всё за госсчет.
В камере сидит Людивин, ей 25 лет, она беременна. Срок маленький, она надеется сохранить ребенка, это будет ее второй, первый — сейчас с бабушкой. Людивин — бывшая наркоманка и бомжиха. В тюрьму она попала, потому что дурёха: несколько лет назад она по поддельным документам взяла кредит в банке, была приговорена к 140 часам общественных работ, но не отработала, потому что не знала о своей судимости — адреса-то у нее не было. Поэтому Людивин сидит, пишет письмо в суд, чтобы ей изменили меру пресечения с ареста на браслет, поскольку она нашла жилье и работу. А ее ныне хорошую репутацию может подтвердить ее воспитатель (социальный работник, ей положено как бывшей наркоманке). Но вряд ли ее быстро отпустят: помимо всего прочего, она при задержании попыталась сбежать из полиции. Теоретически это до 2 лет лишения свободы. Однако по логике французского правосудия, ее выпустят, но прибавят срок обязательных работ, ибо негоже сигать из окна ментовки. И браслет, конечно.
А вот другая встреча, уже в Москве. Климантов Александр Николаевич, 1955 г.р. уроженец села Озерки Тальменского района Алтайского края. В 1973 году украл мотоцикл, попал в колонию для несовершеннолетних на 2 года. Затянул «воровской» образ, романтика: «Украл, выпил, в тюрьму». Но воровал по понятиям: женщину обидеть — нельзя, украсть последнее — табу. 30 лет жизни в зоне. В совершенстве владеет «феней», наотрез отказался на ней говорить. Полностью осознает, что путь, выбранный им когда-то давно, — неправильный, но так сложилась жизнь… Последний раз Сашу судили в марте 2006 года, приговорили к 6 годам по ст. 162 ч. 2 (разбой). К разбою он пришел так: жил в Барнауле и наблюдал, как менты подсаживают подростков на иглу. И решил поговорить с операми. Результатом разговора явилось задержание Александра. Основным доказательством на суде было то, что Александр сидел 5 раз. Ребята в тюрьме удивлялись, что Саше — по специальности «крадуну» — пришили не свойственную ему статью «Разбой».
За 24 года отсидки в зонах Саша ни разу не жаловался, никуда не писал, так как знал: сидит за дело. Но тут он возмутился, потому что судили его за то, чего он не совершал.
В июне 2006 года он попал в колонию, в ИК-3 пос. Куета Алтайского края. Приехал здоровым человеком, а к сентябрю получил инсульт. Очнулся в реанимации краевой туберкулезной больницы № 12. Под новый, 2007 год этапировали Сашу обратно в колонию уже на инвалидном кресле. Но даже в нем он сидеть не мог: он лежачий больной. 2 года 8 месяцев он лежал на шконке, изредка переворачиваясь, чтобы хоть как-то уменьшить пролежни. Помогали свои — пацаны. Врачи колонии даже не подходили. Определили Александра в 18-й отряд, «инвалидный». В этом отряде был дядя Коля, 80 лет, за три года ему ни разу не пришла пенсия: объясняли, что потерялась в пути. «Инвалидный» отряд прятали от проверяющих. Ни разу прокурор Алтайского края Яков Хорошев не зашел в этот отряд, хотя на тот момент Александр бесчисленное количество раз к нему обращался. Освободился по звонку 29 декабря 2011 года. Освобождают сейчас на день раньше по указу президента, но в зоне этот день называют «царским».
Начиная с 2007 года постоянно объявлял голодовку, так как не знал уже другого способа достучаться. Первая была «ерунда», говорит Саша, — 36 дней. Самая длительная — 60 дней. Требование голодовок одно: дать инвалидную группу и выплатить пенсию. УФСИН объявило Сашу симулянтом.
Сейчас Саша в Москве, ищет правду. Живет на Казанском вокзале, ежедневно посещает СК и приёмную администрации президента. Где-то в недрах АП Сашины документы потеряли, а в СК теперь без документов — футболят. Саша не жалуется, разве что инвалидные пандусы в Москве его достали, колесо у него сломалось.
…Если рассказать Людивин про Сашу — она не поверит, что это возможно. А Саше про Людивин я и не рассказывала. Тут не до Людивин — лишь бы до самосожжения не дошло: наши умеют довести. Впрочем, Саша сильный.