— Я хочу вам предложить ввести должность уполномоченного при президенте по развитию гражданского общества, который бы мониторил работу Госдумы. И первым шагом предлагаю назначить на эту должность себя.
— Я подумаю над этим, — ответил президент, признавшись, правда, что не понял сути новации.
Вообще-то оппозиция на «Селигере» держалась плотной и чуть отстраненной группой: организовывали дебаты, собирали помощь политзаключенным — и ни разу в ее рядах лично мною не был замечен господин Кузнецов.
Как выяснилось позже, белоленточникам на встречу с Путиным пройти не удалось: Лешу Долманова, Елену Скоробойникову и других активистов ФСО не пустила даже постоять в последних рядах, а до того их пять часов удерживали в лагере охраны, где проводили «профилактическую беседу».
— На самом деле, — говорит Долманов. — С нами беседовали минуты две. Остальное время тупо держали, не давая выйти даже за водой. Сказали, чтобы мы не вздумали устраивать провокаций и выкрикивать что-либо из зала.
На протяжении всей беседы с Владимиром Путиным я тянул руку (как и полагалось по инструкции). К окончанию встречи она порядком затекла. За это время микрофон получили оба моих соседа: один предложил президенту создать единый волонтерский центр, а второй вовсе признался, что хочет просто пожать ему руку. До возмещения НДС фирмами-однодневками и народных волнений разговор как-то не дошел.
По окончании беседы ФСО оцепила Большой образовательный шатер плотным кольцом. Людей начали выдавливать к центру — и я впервые видел, как к «Нашим» применяются те же меры, что и к оппозиции: ребят толкали, кричали «Отходите назад!», хотя отходить было уже некуда — образовалась давка.
Пока мне мяли бока, я ловил взглядом удаляющуюся фигуру Владимира Владимировича — он шел осматривать лагерь. В котором не было никого.