Даешь «взятку»!

Взятка традиционно считается наиболее опасным коррупционным преступлением. В принятом  9 июля постановлении пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» к «наибольшей опасности» добавлен и признак «наибольшей распространенности» взятки. Это особенно верно, если иметь в виду и вторую сторону проблемы: статья 290 УК РФ (взятка) часто применяется для преследования тех, чья вина и общественная опасность как раз весьма сомнительны. Провокация взятки часто встречается в рейдерских схемах для устранения препятствующих им должностных лиц (чаще всего мэров городов и честных сотрудников правоохранительных органов), используется для вымогательства, а также ради звездочек на чьих-то погонах. В последнем случае за «взятки» осуждены, вероятно, многие сотни (никто их не считал) учителей, врачей и других лиц, поставленных на грань нищеты и вовсе не обладающих властными полномочиями.

Проблема эта настолько остра, что в откликах на постановление пленума Верховного суда оно было воспринято едва ли не как «декриминализация взятки» для этих категорий лиц. Это неправильно: Верховный суд — не законодательный орган. Однако постановление пленума, обязательное для нижестоящих судов, способно по идее как-то скорректировать их практику потакания произволу правоохранительных органов. Например, «принятие должностным лицом денег… за совершение действий, хотя и связанных с исполнением его профессиональных обязанностей, но не относящихся к полномочиям представителя власти», на что специально указывается в пункте 7 постановления, и раньше по закону не могло считаться взяткой, хотя суды и подчас соглашались с такой квалификацией, чтобы не ссориться с «представителями силовых структур». Теперь это будет труднее сделать.

В этом смысле наиболее актуальные «наставления» пленума нижестоящим судам сформулированы не в начале, а ближе к концу текста. Например, пункт 23 разъясняет, что ответственность за взятку не должна наступать, если должностное лицо не извлекало выгоды лично для себя, а старалось защитить интересы других — в том числе юридических — лиц. Это не новое, но акцентированное Верховным судом правило имеет прямое отношение к скандальному делу учителя Ильи Фарбера, который ремонтировал сельский клуб, став для этого его временным директором, а также к распространенным случаям принятия спонсорской помощи лишенным бюджетных денег главами районных администраций (чаще всего при этом применяется еще и провокация).

О провокации специально говорит и отдельный 34-й пункт постановления, который отнесен в самый конец его текста и сформулирован столь затейливо, что это указывает, скорее всего, на сложный компромисс судей, например с представителями СК РФ. Но все же из этого пункта можно сделать однозначный вывод о том, что чиновник, поддавшийся искушению в результате «подстрекательских действий сотрудников правоохранительных органов», не несет ответственности за взятку, поскольку провокация была совершена «в нарушение требований статьи 5 ФЗ от 12 августа 1995 года «Об оперативно-разыскной деятельности» и «без вмешательства сотрудников правоохранительных органов умысел… не возник бы и преступление не было бы совершено». После такого разъяснения пленума однозначно оправдательный приговор должен быть вынесен, например, главе поселка Андреевка Владимиру Соломатину, о чьем деле неоднократно писала «Новая» (см. № 24 от 4 марта 2013 года), уже успевшему отсидеть в СИЗО более года.

Сложнее решается этот вопрос в отношении тех лиц, которые были уже осуждены в результате «ментовских» провокаций, а таких много. Например, «Новая» (см. 28 от 18 марта 2011 года) рассказывала о деятельности некоего полковника МВД Калимулина, который, действуя под чужими фамилиями и даже давая под ними показания в судах, в различных регионах РФ спровоцировал 7 (только из числа известных) эпизодов «взяток», фактически поставив провокации на конвейер в рамках впоследствии расформированного ОРБ-3 ДЭБ МВД РФ. В отличие от закона, которому в случае смягчения ответственности придается обратная сила, постановление пленума Верховного суда такой силы иметь не может, но со ссылкой на него осужденные вправе добиваться пересмотре приговоров в порядке надзора: пленум подтвердил, что закон был применен неправильно.

К сожалению, «Новой газете» чаще приходится выступать с критикой судов, но в этом случае нам хотелось бы поблагодарить Верховный суд РФ за продемонстрированную им (пусть и со свойственной судьям осторожностью) независимость от «силовых структур».

Леонид Никитинский
обозреватель «Новой»,
член Совета по правам человека при президенте РФ